Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки - Виленский Лев (Лейб) Вульфович

Споры еще ведутся, но радиоуглеродный анализ неумолим – эти стены на 200 лет старше известной стены Хизкиягу (VIII век до н.э.), раскопанной возле синагоги «Хурва» еще в 60—70-ых годах прошлого века, кроме того, косвенные указания в виде керамики не оставляют сомнения – перед нами та стена, на свежую белизну которой смотрел довольный царь Соломон, обнимая свою молодую жену – дочь египетского фараона.

Ему не дано было долго любить ее – египтянка умерла, и была похоронена на противоположном склоне Кидронской долины.

А нам не дано было видеть эти стены до самого недавнего времени. И до этого самого времени многие туристы справедливо спрашивали: «Что же это за жалкие развалины остались от Иерусалима времен Давида»? Действительно, до недавних раскопок, единственными раскопанными местами времен Первого Храма в Иерусалиме были «Площадь G», стена Хизкиягу и «сожженный дом» в Старом Городе. И они относились ко временам VIII – VI вв. до н.э.

Я спустился в раскоп, несмотря на предупреждающие таблички. Еще не закончены работы, еще прикрыта часть площади полотнищами – от любопытных глаз долой. Но уже почти готовы удобные лестницы и металлические трапы, нависающие над великолепной каменной кладкой. А на огромных древних кувшинах я прочел надпись – «Ле сар оф…", что должно обозначать «лесар офим» – «принадлежит начальнику пекарей», и увидел нанесенные около 3000 лет назад грубые рисунки финиковой пальмы, возможно, именно в этом сосуде держали текущие медом финики, готовя их ко столу царя Израиля. Долго стоял я, глядя на этот простой рисунок, и перед моим взором древние стены становились новыми, и толпа евреев поднималась вдоль них на Храмовую Гору, где стоял изящный белый Храм, крытый золотыми листами. И скупые слова летописи, которой воспользовался автор Книги Царств, звучали в ушах моих:

(1) И было, в четыреста восьмидесятом году после исхода сынов Исраэйлёвых из земли Египетской, в четвертый год царствования Шеломо над Исраэйлем, в месяце Зив, втором месяце, (начал) он строить дом Г-споду. (2) Дом же, который построил царь Шеломо Г-споду, длиною был в шестьдесят локтей, шириною в двадцать и вышиною в тридцать локтей. (3) И передняя часть храма пред храмовым залом этого дома была в двадцать локтей длины, соответственно ширине дома, а в ширину – десять локтей, пред домом. (4) И сделал он в доме окна прозрачные, закрытые. (5) И приделал к стене дома пристройку вокруг стен дома, вокруг храма и девира (святого святых), и. сделал вокруг боковые комнаты. (6) Нижний (ярус) пристройки был шириною в пять локтей, средний шириною в шесть локтей, а третий шириною в семь локтей ибо вокруг дома извне сделаны были в стене уступы, чтобы (бревна) держались не в стенах дома, (а на выступах). (7) И когда строился этот дом, то строился он из привезенных цельных (обтесанных) камней; ни молота, ни топора, никакого (другого) железного орудия не было слышно в доме при постройке его. (8) Вход в средний ярус (был) с правой стороны дома. По круглым лестницам всходили в средний (ярус), а из среднего в третий. (9) И построил он дом, и закончил его, и перекрыл дом кровельными досками и рядами кедровых (балок). (10) И построил он пристройку, – (каждый ярус которой был) вышиною в пять локтей, – вокруг всего дома; она крепилась к дому кедровыми балками. (11) И было слово Г-сподне к Шеломо следующее: (12) (Что до) дома, который ты строишь, (то) если ты будешь ходить по уставам Моим и по законам Моим поступать будешь, и соблюдать будешь все заповеди Мои, поступая по ним, то Я исполню тебе слово Мое, которое Я сказал Давиду, отцу твоему, (13) И буду жить среди сынов Исраэйлевых, и не оставлю народа Моего, Исраэйля. (Мелахим I, 6, 1—13)

И в ночь меня трамвай умчит, звеня

До появления трамвая, центральная улица Иерусалима, улица Яффо, была узкой, стиснутой старыми домами, и на редкость неуютной. Тротуары в отдельных местах достигали такой ширины, что по ним с трудом можно было прокатить детскую коляску. Мамаши с колясками и многочисленными чадами выскакивали порой на проезжую часть, пугая водителей. А в часы пик наполняли улицу автобусы, и в воздухе остро пахло бензином, и редкий пешеход отваживался пройти длинную улицу Яффо из конца в конец, от иерусалимского автовокзала до стен Старого Города.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но была в этой длинной и узкой улице своя прелесть. Прелесть восточного разноцветия, маленьких дешевых магазинчиков, толкотни и суеты, криков таксистов и базарных торговцев, песни уличных музыкантов и стоны попрошаек-нищих.

Город рос, прирастая районами, поднимаясь домами из иерусалимского камня, росло и его население. Теснота и вечные пробки стали притчею во языцех, и все меньше и меньше иерусалимцев приезжали в центр Города, соблазняясь торговыми центрами по окраинам, где новые районы окольцовывали вершины гор Иудейских. И реформа общественного транспорта в столице стала необходимостью. Стала насущной проблемой. Стала реальностью.

Трамвай Иерусалима, это вам не касриловский «тромбелик». Французская фирма «Альстом», известный строитель трамвайных сетей, выиграла тендер на его постройку. И началось…

Непривычный к такому строительству, город заплакал. Главные магистрали, по которым должен был пройти рельсовый путь, перекопали. Еще горше и длиннее стали пробки. И стал вымирать центр города. Закрывались одна за другой лавочки, тускнели окна пабов, даже многолюдное сердце города, столетний рынок Махане Иегуда, почти обезлюдел. 14.9 километров рельсовых путей ожидали лишь того, чтобы их, наконец, проложили.

С 1997 года до 2011 года, с трудностями и проблемами, под бесконечные проклятия темпераментных еврейских старичков и старушек, под радостный гогот таксистов и ворчание водителей автобусов строили Иерусалимский скоростной трамвай. СМИ выливали потоки грязи на «стройку века», рассказывая страшные истории о том, как «на изломе трудных столетий» городская управа решила похоронить Город ужасными пробками. Плакали разоренные торговцы с улицы Яффо, на которой шло расширение и модернизация. Сносили старинные живописные хибары недалеко от рынка, часть зданий разбирали переносили по камням в другие места. Мостили брусчатку, и, невзирая на дожди и зимние бури, медленно и упорно воздвигался огромный красавец-мост по проекту знаменитого архитектора Калатарвы. Струнный мост, названный «Арфа Давида».

Открытие трамвая в августе 2011 года радовало молодых и печалило старых. Новая система общественного транспорта, завязанная на единственную трамвайную линию, огорчала консервативных иерусалимцев.

Но не прошло и года, как трамвай стал символом города. Он вписался в него, вошел в его каменную плоть, и течет струйками живительной крови по главным артериям. Улица Яффо превратилась в пешеходный бульвар, на ней открылось немыслимое ранее количество бутиков, лавочек, закусочных, ярко горят витрины и до ночи гуляет по ней молодежь, старики, туристы и аборигены, евреи, иностранцы и арабские дамы в хиджабах. Играют музыканты нехитрую музыку, пахнет кофе, духами и… особым иерусалимским духом, и через все это великолепие – восточное и европейское одновременно – проходит стильный двухсекционный трамвай, озаренный внутри электрическими солнцами, звенящий мелодичным звоночком, настоящий столичный транспорт Святого Града.

Миква у дороги и милевой столб

Дорога Праотцов не стяжала в древности ту громкую славу, которую имели «Морская дорога» вдоль берега Средиземного моря и «Царская дорога», ведущая вдоль берегов Мертвого моря. Даже слава набатейской «Дороги пряностей» не досталась Дороге Праотцов. Но для любого еврея эта древнейшая магистраль имеет огромное культовое, духовное и историческое значение. Она ответвлялась от «Морской дороги» в верхней Галилее, у города Хацор (про который как-нибудь в другой раз) и поворачивала на юг, проходя по становому хребту Иудейских гор. От города Хацор до города Беэр-Шева вела она – сквозь Шхем, Иерушалаим, Бейт-Лехем, Хеврон и спускалась в пустыню у конечного пункта своего назначения. Второе ее название было «Горная дорога», и она оправдывала его в полной мере, проходя ровнехонько посередине гор, спускаясь в ложбины и причудливо извиваясь по склонам, покрытым в далекие времена начала второго тысячелетия до н.э. довольно густыми лесами. Вокруг дороги били родники, росли фисташковые деревья, и там, и сям высились могильные холмики – в долгом пути люди иной раз не успевали доехать до конечной цели своего путешествия.